Время течёт. Люди уходят. Я никогда не думал, что интервью, взятое у
Андрея «Сержанта» Сергеева на ноябрьской выставке «Арсенал» в 2012 году будет
последним, если не единственным. Мнений об этом человеке я наслушался разных. И несмотря ни на что считаю, что в людях надо по возможности видеть только хорошее. Тем более, что смерть всегда закрывает все долги.
Ну а сейчас давайте вернёмся в 2012-й год. Выставка «Арсенал». За столиком напротив меня сидит «Сержант» и мы начинаем интервью.
Леонид Миндолин: Сегодня мы беседуем с Андреем, которого многие знают под псевдонимом «Сержант». Представься для наших читателей и расскажи, как ты встал на этот «тернистый путь». С самых первых шагов.
Андрей «Сержант» Сергеев: Андрей «Сержант». Фамилия – Сергеев. Мало кто знает. Пожалуйста не путайте с Серёгой «Сержантом», который больше занимается деревом и на Ганзе довольно известен. На «тернистый путь» я встал очень рано. Когда мне было 2 года, у деда я увидел кортик его офицерский, и который получил в руки. С тех пор и «заболел».
Л.М.: И в 2 года ты это всё осознавал?
А.С.: Ну если до сих пор помню?..
Л.М.: Я вот такими ранними воспоминаниями похвастаться не могу…
А.С.: Ну а первые эксперименты были ещё в школьные годы в мастерской труда, на даче, попытки первой ковки, в бочке молотком на топоре. Это тоже проходили. Более-менее серьёзно стал заниматься, но ещё на любительском уровне, когда стал работать на заводе.
Л.М.: Что за завод?
А.С.: Завод АКБ «Кристалл» на территории авиационного завода «Вперёд», станция «Авиамоторная». В общем-то серьёзно начал заниматься ещё обучаясь в училище и проходя там практику. Первые клиенты были охотники, так как у нас в советское время не было хороших ножей по определению. А 95Х18 у нас на заводе была просто в любом количестве. Можно было раскованную, можно было резать из прута любого диаметра. Было всё. Соответственно титан на приборы присутствовал, бронза была, к латуни тогда и близко не подпускали.
Л.М.: Даже титан? Я думал латунь проще достать…
А.С.: Была бронза, был титан, и латунь была! Но латунь как-то не брали, не интересна она была.
Л.М.: Бронза, если я не ошибаюсь, потяжелее латуни?
А.С.: Нет, удельный вес у них близкий, там немножко разный состав. Просто дело в том, что титан плохо сочетается с чёрными металлами, с углеродкой. Он слишком «сгорает». Они образуют гальваническую пару, и поэтому при наличии влаги и соли клинок съедается в точке соприкосновения с титаном.
Л.М.: Прямо при ковке?
А.С.: Нет, при пользовании.
Л.М.: Круто ржавеет, грубо говоря?
А.С.: Да, очень жёстко и резко. Сам я не сталкивался, но мне показывали клинки, буквально отъеденные по гарде ржавчиной. При использовании в солёной атмосфере, на берегу моря и т.д.. Т.е. титан и углеродка – это не для морских условий. Это где-нибудь в лесу, в тайге. Это работает. Потому что низкий вес, низкая теплопроводность. Если зверя зимой разделываешь, клинок висит на теле под курткой, достаёшь – металл тёплый. Прилипания нет. Можно полностью разделать зверя и не прилипнуть к металлическим частям ножа.
Л.М.: Отлично.
А.С.: И это очень положительно, хотя материал очень своеобразный и очень капризный в обработке.
Л.М.: Понятно. После завода, после училища – как дальше пошла стезя становления?
А.С.: После училища – как попало, потому что я ушёл с завода в 93-м году и на 6 лет «завис» в охране. Период 90-х годов, когда надо было на что-то жить, на заводах не платили, а в охране – платили хорошо.
Л.М.: И потом, как я понимаю, уже пошла более профессиональная стезя?
А.С.: Да. До 2000-го года я был исключительно пользователем. Делать – ничего не делал. Максимум – заточка для себя, для друзей.
Л.М.: Т.е. заточкой тоже занимаешься?
А.С.: Заточкой – естественно. А как делать ножи и не заниматься заточкой? А с 2000 года, вернувшись с Дальнего Востока, причём, чтоб уехать туда пришлось уволиться с работы, не отпускали на месяц, пришлось уволиться, уехал. Через три месяца вернулся и «сосватали» в «Южный крест». В «Южном кресте» нужен был шлифовщик, через общего знакомого туда попал.
Л.М.: Т.е. ты застал ещё тот самый старый «Южный крест»?
А.С.: Ну не совсем старый, «Южный крест», он, по-моему, начал официально работать где-то с 98-го года. А я туда пришёл в 2000-м.
Л.М.: Если мне память не изменяет, «Южный крест» в какой-то момент перестал существовать? И сейчас снова восстанавливается?
А.С.: Он перестал существовать официально в 2006 году. И сейчас что-то появляется. Но появляется как-то странно. Официально никакой информации нет. (
напомним, что интервью бралось в ноябре 2012 года прим. автора) Местами где-то в Интернете проскакивает – что – вот, появился. Ну и образцы на выставках образцы очень похожие появляются. От Саши Гурского – бывшего директора «Южного креста» пока прямой информации не наблюдается. Я его видел три года назад на «Клинке», он заезжал в частном порядке. И он говорил, что планирует восстанавливать производство. Где и как – неизвестно. Но пока он сам не объявится открыто, что вот – да, мы восстановили и начинаем производство, неважно где, может быть даже и в Китае, потому что качество в Китае сейчас довольно высокое местами.
Л.М.: Давай вернёмся к тебе и к твоей работе в «Южном кресте». С них ты начал профессионально ножами заниматься…
А.С.: Да, потому что в «Южный крест» я устроился шлифовщиком.
Л.М.: Т.е. ты работал по металлу.
А.С.: Да. Исключительно. Я – клиночник. Я – полностью клиночник. Я получал заготовки, уже грубо шлифованные, выдранные на наждаке, закаленные.
Л.М.: И шлифовал их «в зеркало»?
А.С.: Да. Шлифовал «в зеркало». Конечно, не идеально, тогда нужен был «поток». 20 клинков в день – это много довольно таки. Поэтому об идеальности там разговора не шло, но именно зеркальная полировка, сохранение геометрии – вот основа была.
Л.М.: Ну и потом, как я понимаю, ты перешёл к самостоятельному изготовлению клинков?
А.С.: В 2006-м году, когда «Южный крест», тот, старый, благополучно умер, совместно создали новую фирму, она до сих пор работает, РВС, на которой я проработал 3 года.
Л.М.: До 2009 года?
А.С.: Да, где-то так.
Л.М.: А с учётом того, что сейчас 2012-й год – куда ты потом отправился?
А.С.: Потом мы разошлись. Я в частном порядке пробовал работать в другой фирме. У меня были хорошие предложения. И строили новое производство. Там как-то год, туда-сюда, мы только начали работать… Те, кто вкладывал деньги сказали, что очень долго и сложно, и отказались от проекта. Пришлось уходить. Я удержал часть оборудования за собой. Мы только начали производство. Только пошёл процесс, первый раз выставились на выставке, и буквально через две недели нас «обломили», сказали – партнёры не хотят оплачивать проект, и пришлось его сразу заморозить. Я дорогое оборудование, естественно, оставил хозяину, что попроще – попросил оставить за собой. И вот сейчас до сих пор «выкручиваюсь» в «свободном полёте».
Л.М.: Ну и как ты «выкручиваешься? Расскажи про свой «свободный полёт».
А.С.: В основном – заказы.
Л.М.: Что заказывают?
А.С.: Охота. Основные заказы – это охота.
Л.М.: Охотничьи ножи?
А.С.: Да.
Л.М.: У тебя на себе – это твой нож?
А.С.: Да.
Л.М.: Давай я его сфотографирую, а ты пока расскажи про него.
А.С.: Это, в принципе, финский нож. В общем-то реплика с финского ножа времён зимней войны, офицерского. Со своими изменениями и дополнениями. Т.е. поднятый нож – это граница как раз Карелии и Финляндии. Поднята была офицерская финка. Прибор там был дюралевый. Набор рукояти – дерево, латунь и плекс. Ну не плекс, целлулоид, скорее всего. Дерево, естественно, было гнилое, Взял её за основу. Не внести своего не смог, потому что копии не делаю, и мне это не интересно. Но взял за основу именно этот нож.
Л.М.: Я смотрю, здесь такой интересный скос идёт…
А.С.: Этот скос для открытия консервных банок, для чистки рыбы. Чтобы не насиловать основную режущую кромку.
Л.М.: В руке сидит приятно.
А.С.: Так делал по руке. Причём Саша «тень» очень чётко отмечает, что в правой руке он не очень удобен. Он сделан под левую руку.
Л.М.: Кстати да, я не левша, но…
А.С.: Саша «тень» тоже не левша, но говорит, что под левую руку удобнее. Я его делал под себя.
Л.М.: А ты – левша?
А.С.: Я – левша. И рукоять вроде симметричная… Но в левой руке она сидит лучше. Сталь ХСС, твёрдость где-то 62-64 единицы.
Л.М.: Микарта на рукояти?
А.С.: Микарта на основе брезента. Обычного стандартного зелёного брезента.
Л.М.: И получилась такая коричневая…
А.С.: Скорее зеленовато-коричневая. Просто здесь освещение не очень хорошее. В целом – титан, микрата и сталь ХСС. Очень хорошие показатели. У меня есть ещё тестовый нож, который мучается, и я жду зимы, чтобы на холоде проверить, потому что показатели по тёплому времени года очень хорошие. Даже на консервных банках он ведёт себя очень хорошо. Чуть выкрашивается кромка, а на режущие свойства никак не влияет.
Л.М.: Сколько клинков примерно в месяц получается изготовить?
А.С.: Если браться выпускать – на самом деле из твёрдых сталей – немного. Максимум штук 40, если я буду заниматься только клинками.
Л.М.: А если взять уже в совокупности нож?
А.С.: Готовых ножей – немного. Дело в том, что эта финка – она авторского уровня и её продажная стоимость около 20 000. Поэтому такие вещи можно делать только на заказ. В розницу такая продукция «зависает». И заказ – от месяца до трёх.
Л.М.: Понятно… Заказы есть постоянно?
А.С.: Пока да.
Л.М.: Отлично!
А.С.: Стабильность какая-то присутствует. Естественно, когда-то бывают спады/подъёмы, неравномерно, но процесс идёт, на плаву держимся.
Л.М.: И это замечательно! Спасибо за интервью!
Повторюсь, что это возможно
последнее или даже единственное интервью с «Сержантом». И что бы ни было, и кто бы что бы ни говорил, повторюсь снова, я считаю, что смерть всегда закрывает все долги. Покойся с миром!